Знаете, никогда раньше не жила одна. Вот никогда. В детстве – с родителями. Как поступила в ДонНУ – перебралась поближе к вузу, к бабушке на ДонУГИ. На первом же курсе первый раз вышла замуж – опять-таки, семейная совместная жизнь. Первый раз? Потому, что к окончанию филфака в 1994-м я уже была во втором браке, который оказался продолжительным: по паспорту – до сих пор, по «физическому» факту – до моего выдворения из Донецка в феврале 2016 года.

Трудная тема, которую многие переживают, но немногие решаются признаться в причастности к ней. Через годы будут студентам-психологам давать курсовые типа «Идеология и раскол семьи», «Политический конфликт внутри "ячейки общества"», «Влияние убеждений на семейные отношения», «Что превыше – личностные пристрастия (убеждения) или целостность семейных уз», «Маркс и его провальная "ячейка общества"» и т.д. и т.п. Это то, над чем я постоянно задумываюсь с 2014-го, и пока не могу найти окончательного ответа.

Читайте также: Пятница 13-е, когда Мариуполь стал свободным

Исходные данные в этой задачке, что когда ты разобщаешься с семьей, то только в этот момент на физическом уровне понимаешь, что Семья – это не только самые близкие «по паспорту» (муж, сын/дочь). Семья – это намного шире, оттого и намного сильнее боль от недопонимания. Это и твои родители, и родители супруга, у кого-то еще бабушки/дедушки живы, плюс родные братья/сестры, двоюродные, троюродные – с которыми с горшка взрослели вместе… Дяди… Тети… И даже соседи, друзья родителей… Я бы обозначила это так: Семья – это все завсегдатаи застолья на семейных праздниках, вне зависимости от официального родства. Один из плюсов «войны» в моей копилке – широкое и на кончике пальцев ощутимое осознание Семьи.

2014-й для меня в Донецке был годом мытарств, я все видела, как журналист описывала, и ужасалась… Но больше всего ужасалась тому, что моя большая Семья – «за», а Семья удручалась, что (реально, ничего ранее на это не намекало) почему-то я и сын оказались «против». В тот год все жили эмоциями, интуицией, поэтому разумом объяснить или понять действия друг друга было невозможно априори.

К 2015-му наша большая Семья «похудела» – кто-то выехал переждать «в/на» Украину, кто-то – в Россию, кто-то – в Крым. Остался костяк. Причем, двуполярный. Мое присутствие в Донецке до 2016 года, кроме всех моих иных «назначений», позволяло держать оставшуюся Семью в тонусе. Они мне – за Путина, Россию, великое будущее «ДНР» и антиукраинщину, я им – что вы наделали, вы лишили нормальной жизни своих детей и внуков. Но всё чинно, с тактом, с расстановкой…

В нашей Семье никто не скрывал, кто «за белых», кто «за красных», при этом было одно «но»… Семья – интеллигентная. (Поэтому я так и не смогла понять, как мои родители с высшими образованиями, научные работники поддержали «это». Аналогично они не могли вразумить, как я, с двумя высшими, выбрала Украину). Особенность интеллигентных Семей – минимизировать склоки, что любую проблему нужно обсудить и совместно найти выход из положения, или хотя бы нащупать точки примирения. У нас так было всегда. И даже после 2014 года. Каждый из нас за семейным столом высказывал свое мнение, но обязательно с учетом того, что здесь же присутствует сторонник иной точки зрения (никакой агрессии, никакого однополярного умозаключения, всегда оставляя возможность услышать иной посыл). Т.е. без всякого ора, как я говорю – «пены у рта», спокойно, доказательно, выслушивая точку зрения уже родственника-оппонента (хотя до 2014-го никто из нас не мог друг друга представить «оппонентом», настолько мы были близки).

Чтобы вы понимали уровень толерантности нашей семьи. 31 декабря 2015 года. Слушаем по телевизору Путина. Через час слушаем Порошенко (в осенне-зимний период между «ДНР» и Украиной разница в 1 час). Тут же слушаем Лукашенко. Папа подводит итог: «Кто-кто, а молодец – Лукашенко. И перед Европой прогнулся, предоставив площадку для Минских переговоров. И прямую "денюжку" не упустил: в России санкции, эмбарго, а он креветки для них штампует».

Но со временем «их» сторонников за столом становилось больше, а я осталась одна (т.к. сын выехал в Одессу продолжать получать украинское образование). И тут в очередной раз сработала интеллигентность Семьи – раз в неравных численных позициях (хотя я хоть скольким могу дать отпор), то тему закрываем. И где-то в 2015-м мы негласно приняли для себя решение – на политические темы не говорить. Типа, за семейным порогом наступает мир, и здесь мы продолжаем жить, как жили до 2014-го…

И у нас получалось. Мы обсуждали чисто семейные проблемы, совместно резали колбасы, крошили салаты, мыли посуду, уговаривали наших мужчин, что «а вот эта стопка уже лишняя», они нас не слушали, и в ответ следовали стопки «#напосошок», «#наконя», «#адавайспоем», «#саньтынастоящий друг»… Но внутри-то оно всё «шкварчало», и рано или поздно должно было извергнуться… А знаете, не извергнулось… Таки мы смогли… Может, этому способствовало, в том числе, мое «#срочновночь» выдворение. Именно в эту ночь мои родители осознали, что здесь происходит на самом деле… Но этого осознания хватило на пару месяцев. Меня же рядом не было уже, поддержать эту искорку было некому. Поэтому всё вернулось «на круги своя».

Я часто здесь, на мирной территории, говорила своим друзьям, что даже благодарна «МГБ ДНР» за их пинок под мой зад. Иначе бы я не выехала. Опять-таки не раз описывала состояние «там», почему даже мы не выезжали. «Там» – болото, трясина, которая постепенно тебя засасывает, ты реально теряешь волю именно решиться на кардинальный шаг (порвать со всем, в т.ч. с Семьей, и выехать).

Мои определения жизни в Донецке в 2014-2016 годах – тоска и безнадега. И знаете, я даже ощутила их вкус. Тоска и безнадега – они сладковатые… Вот как воспаленные гланды, ангина, когда сглатываешь слюну, а она сладкая. Вероятно, это в начальной стадии. Горечь разложения, запах гнили приходит со временем. Но сладкое – оно же умиротворяет… Вот и «там» люди сглатывают и умиротворяются. А иначе нельзя. Иначе сойдешь с ума. Умиротворение, соглашательство – это просто способ выживания. Да, у меня, как и у моих друзей, так не получилось. У меня, наверное, в силу профессии – совать везде свой нос, задумываться и анализировать. При этом никто не может дать гарантии, что мои умозаключения верны или не верны, аналогично, как и мнение моей Семьи. «Каждый выбирает для себя…».

И вот с «выдворением» в один момент я, всю прежнюю жизнь «семейная женщина», постоянно находящаяся в родственном социуме, в 44 года оказываюсь сама с одним чемоданом (реально о кружке, ложке в ночь сборов даже не подумала) в Киеве. Да, друзья, коллеги. Реально – низкий поклон, что сразу трудоустроили с возможностью оплаты жилья на первые месяцы. С командировками в Донецкую область в «серую» и «красную» зоны. Это действительно помогло мне именно постепенно «привыкать к миру». А привыкание к миру, как оказалось, очень трудный процесс, сопровождающийся депрессиями, нервными срывами, паническими атаками… Как сказали мне подруги-психологи, Лисняк, все нормально, это у тебя «травма войны».

Знаете, по собственным наблюдениям: в августе-2014 мне хватило всего одного месяца, чтобы привыкнуть к войне. Я за месяц научилась различать арторудия, узнала, что для перезарядки «ГРАДа» нужно 40 минут, в течение которых я успею сбегать в магазин, чтобы закупить провиант на весть наш многоподъездный дом. Иногда не успевала. Поняла на реальной практике, значение сигнала «вспышка справа» и как идет взрывная волна от снаряда. За несколько опытов собрала идеальную аптечку а-ля «После обстрелов». Научилась экономить воду и не пользоваться газом, когда трубы перебиты снарядами. Просидела несколько дней в подвале на линии фронта, где поняла, что главное – заранее в подвал тянуть книги, потому что там, кроме чтения, нечем заняться. Радио – не берет, да и никакой звук «не включишь», т.к. все заняты главным – слушают исходящие раскаты («минусы») и прилетающие в ответку «плюсы». А еще, что жаркий в плане обстрелов август в Донецке – это ягодки по сравнению с тем, когда находишься на линии фронта. А в том, каким способом заклеивать стекла в окнах (а их масса – крестом, звездочкой, решеткой и пр.), и главное – как отодрать этот скотч спустя годы, в этом я вообще спец. Ну, а о «бытовых» вопросах – доносах, посещениях «МГБ» и пр. я писала раньше. Но это не суть, т.к. это касается не всех. Вот в нашей большой Семье в «это» была втянута только я.

Ну, такие себе «жизненные приобретения», скажу вам. Они мне никак не пригодились в попытке «смириться» с мирной жизнью в Киеве. Ну, разве что в плане трэша, озвученного в ходе застолий «приютивших» меня киевлян, которые называют меня не иначе как – «девочка, вернувшаяся с войны». А возврат к миру, после двух лет в «ДНР» и войне, оказался очень трудным процессом. На первоначальный этап (просто тупо осознать, что нет комендантского часа, и можно в час ночи выйти в магазин) у меня ушло полгода. Полгода я, выходя из дома, проверяла наличие паспорта в сумочке, удаляла в целях безопасности (как на протяжении двух лет делала в Донецке) все входящие и исходящие в телефоне (звонки, сообщения, соцсети, почты и пр.). Потом новые полгода – депрессии, жуткое желание вернуться, только чтобы обнять своих родных… а дальше хоть трава не расти. Потом полгода в режиме «Соберись, тряпка». Собиралась, хватало опять на полгода – потом срыв в депрессию. Сейчас, вроде, оклемалась. Надолго ли?

Здесь я начала познавать новый опыт – жизнь в одиночестве. Приехав в Киев, несмотря на окружавших меня друзей и даже любящего сына с невесткой, я в один миг ощутила одиночество. Просто впервые в жизни, тогда, в 2016-м, в свои 44 года, начала жить одна. Без никого. Вдалеке от моих родных и самых близких людей и домашних котиков. И в какой-то момент я поняла, что у одиночества кислый привкус, не кисло-сладкий, а именно кислый. Сначала мне казалось, что это плохо. Ну, по крайней мере, невкусно. Но со временем я поняла, как «кислота» бодрит и подначивает тебя ей противостоять. А мне этого (любого вызова ради действа) только и нужно.

В итоге за два года я научилась жить в одиночестве и кайфовать от этого. Я просто воспринимаю свое одиночество как Свободу – семью создала (не могу после 24 лет брака сказать, что удержала, но взаимоотношения есть – маю те, що маю), сына вырастила (женился, полностью самостоятелен в свои 24 года), от теперь на старости лет… И я же не одна такая. Поэтому, девоньки, «не вешать нос», ловим в одиночестве свои прелести:

  • я никому ничего не должна и мне никто ничего не должен. Я строю свою жизнь так, как хочу именно я;
  • рассчитываю только на себя. Просто мне не на кого больше рассчитывать. Это очень стимулирует;
  • могу позволить себе вляпаться в любую историю (а могу и не вляпаться – мой выбор). Но, идя на серьезный риск (понятно, ради определенной цели), я не переживаю, что это как-то навредит моим близким. Важно – я изначально знаю, что разгребать последствия буду только я, пойдет не так – винить буду только себя. Это опыт, бесценный опыт;
  • «Одной спокойнее, правда? Хочу – халву ем, хочу – пряники», в дополнение: «Хочешь – пирожного, хочешь – мороженого!»;
  • могу заниматься любимой работой хоть целые сутки, хоть ночью – моя настольная лампа никому не мешает. А еще проснулась спозаранку, еле протерла глаза – и в пижаме ползу к ноуту… и работать, работать, работать. Ну и пусть, что до вечера в пижаме – меня никто не видит, я никого не вижу. Да хоть голой по квартире… Да-да, могу (правда еще не пробовала, но ведь могу же : ) );
  • могу дополнительно увлечься чем угодно, к чему душа тянется. Хоть танцами, хоть английским, хоть на голове стоять. Вот меня торкнули штанги, вот тягаю их (ну, так случилось, так перемкнуло). Спорт, динамичный образ жизни очень спасает от хандры – проверено на себе. Если нет возможности или желания посещать тренажерный зал – тупо ходите пешком. Как мне советовали мои подружки-психологи: если не можешь / не хочешь посещать психотерапевта, тогда хотя бы выполняй два условия: 1) выговаривай свою боль (подругам, незнакомцам в очереди, в блогах и пр.) и 2) выдавливай ее физически (фитнес, бег, ходьба, работа с животными на природе, сельскохозяйственные работы…);
  • встречаюсь с друзьями, когда только освобождается свободная минутка. И мне никому не нужно пояснять, почему вернулась так поздно;
  • о, стиралка. Можно собирать вещи для стирки неделями, ведь ты – одна и не засранка, поэтому стирка всегда в эконом-режиме;
  • ой, а шопинг… с поступлением на карту зарплаты отрываешься по полной. Нужен тебе этот сарафан или бутсы? «Я подумаю об этом завтра». А сегодня я их беру… Да, потом сижу на кефире, воде и овощах… до следующей зарплаты. Но зато у меня есть этот сарафан и бутсы!!!;
  • обязательно посети гинеколога, сдай тесты на гормоны. Упадническое настроение – это не всегда психика, это еще и гормоны (ну, просто мои 46 лет, не девочка уже, пора следить за этими скачками) . Это мне советует мой подруга-врач. Но мне пока некогда и нет денег, ведь у меня есть чудо-сарафан и бутсы! Но я готовлюсь… Я схожу и сдам все эти тесты. Хотя бы, чтобы понять: мои психи – это норм, или не норм….

Сейчас, несмотря на возраст, в нынешнем одиночестве, я словно вернулась в атмосферу студенчества. Я все могу, мне все можно, и многое у меня впереди…

Но… Есть у одиночества и обратная сторона медали. Вот у меня был приступ аппендицита ночью, пришлось самой разруливать. Всех девчонок при отходе от наркоза сопровождали мужья, мамы… А у меня – «быстро-быстро, сама-сама». Хотя и в этом усмотрела свои плюсы: уже не боюсь приступов, т.к. знаю, куда звонить и что со мной будет; больница – это не «болезнь», это знакомство с новыми людьми, новый опыт. Вот как бы я узнала, что, отходя от плохого наркоза, люди матерятся и на стены лезут? Мой местный вывод: главный – анестезиолог, а уж потом хирург.

Да, может, это вам покажется странным… но я наслаждаюсь одиночеством. Вы подумаете – это чистой воды проявление эгоизма. Я же парирую – это просто принятие ситуации такой, какая она есть. Когда ее не можешь изменить, стараешься к реальности относиться по максимуму оптимистично. И тут идет моя коронная фраза, пришедшая ко мне с войной и оккупацией, – «чтобы тупо не сойти с ума».

При этом я описала лишь часть того, что могу благодаря одиночеству. Чего не могу? Да многого. Если начну перечислять, то опять впаду в депрессию. А мое оптимистичное одиночество и депрессия – «две вещи несовместные». «Я так думаю».

Текст опубликован с разрешения автора