За 4 месяца войны Россия депортировала со всей территории Украины более миллиона граждан. Тех, кто смогли вырваться и готовы говорить – единицы.

Среди них 21-летняя Полина Ковалевская из Мариуполя. Вместе с семьей она пережила блокаду, фильтрацию, депортацию и смогла уехать в Европу.

"Иногда я думаю, что легче было бы, возможно, вообще не выжить, – признается Полина. – Как жить, зная, что столько людей погибли? Как можно хотеть вернуться в Мариуполь, если это теперь кладбище?".

Полина родилась и выросла в Мариуполе, собственно, как и вся ее семья – мама, папа и две сестры. Мама девушки играет на домре и пианино, папа поет и играет на гитаре, старшая сестра учится в консерватории на фортепиано, а младшая в музыкальном колледже на скрипке.

Сама Полина несколько нарушила семейную традицию и пошла изучать сначала программирование, затем социологию, а сейчас занимается фотографией. Хотя тоже умеет играть на фортепиано и виолончели. Она все еще ждет новостей от своей мариупольской преподавательницы по виолончели.

"До войны 2014 года город нельзя было назвать проукраинским или пророссийским – мы, наверное, просто себе жили и были аполитичными. А уже в 2014 году встал вопрос: ты хочешь в Европу или в Россию? Я в тот момент училась в 7-м классе. Две мои подружки, ходившие в Русскую православную церковь, были за Россию. А я внутренне больше в Европу тянулась, мне она была ближе. Я видела Россию, там ничего особенного», – рассказывает Полина.

Когда Полина немного подросла, она выходила на марши ко Дню освобождения Мариуполя и даже военной подготовки батальона "Азов". Никакого особенного, крайне положительного или, как хочет показать российская пропаганда, негативного отношения к "азовцам" в городе Полина не замечала:   

"На них все смотрели, как на людей в форме, у которых есть работа".

Полина начала готовиться к войне 21 февраля, когда Путин "признал" "независимость" псевдореспублик на востоке Украины. Правда, делала это своеобразно – на всякий случай каждый вечер ходила в душ и мыла волосы.

С началом войны горячей воды она не видела больше месяца. Атмосфера в Мариуполе в начале февраля была в большинстве своем спокойной, вспоминает девушка – никто не верил, что начнется большая война.

24 февраля, когда по Мариуполю ударили первые "Грады", а по Киеву и Харькову – ракеты, Полина должна была праздновать свой 21 день рождения.

"Утром зашла мама, и я ей говорю: "Мама, взрывы! Может, эта война начинается? Если нам нужно будет идти в убежище, я могу просто не справиться", - вспоминает Полина.

Впервые в убежище ее семья ушла 2 марта, к тому моменту они оставались в квартире в Левобережном районе города. Их дом стоял равноудаленно от моря и трагической точки обороны Мариуполя - завода "Азовсталь".

В квартире все спали в коридоре, пока Полине и ее младшей сестре Лизе это не надоело. В какой-то момент они переместились на кровать под окном.

"И здесь 2 марта, в 5 утра, прилетает в соседний дом – у нас сыплются окна, я хватаю Лизу за руку, и мы вылетаем в коридор. Стреляли очень сильно. Потом мы увидели, что тот дом уже выгорел. Я тогда еще сняла саркастическое видео: "Посмотрите, как россияне нас "освобождают". Но выложить не успела – 2 марта выключили связь и интернет. Видео пришлось удалить, такое нельзя было хранить", – делится Полина.

В первом убежище, Городском дворце культуры, семья Полины провела пять дней – со 2 по 6 марта. Недалеко находился штаб "Азова". 5 марта в подвал пришли украинские военные со словами:

"Будет жесть, держитесь". И "жесть" началась уже на следующий день – россияне стали попадать по зданию дворца. 6 марта загорелась и поползла крыша, посыпались камни, в подвал быстро дошел запах горелого – все было в дыму. Полина вместе с сестрой смачивала водой тряпки и прикладывала их к своему лицу, мужчины пытались потушить огонь.

Находившийся в убежище майор полиции передал по рации о пожаре во Дворце культуры – тогда за людьми приехали украинские военные на бронированном авто и автобусе "Богдан". К счастью, всех удалось спасти.

Жители Левобережного района, расположенного ближе к "ДНР" и отдаленного от Центрального района по реке Кальмиус, не знали, как им проехать в центр, откуда хотя бы объявляли эвакуацию, мимо "Азовстали". Этого никто не объяснял. Гражданских переместили в здание Левобережной райадминистрации – это буквально через несколько минут пешком. Остальные убежища  уже были переполнены.

Семью Полины депортировали из Мариуполя 4 апреля, на 40-й день войны. Топ-темой тех дней в украинских и иностранных медиа были зверства россиян в Буче, Ирпене, Мотыжине. Надобность спасти гарнизон "Мариуполь" как раз начинала выходить в публичную плоскость.

Днем ранее, 3 апреля, российские военные ворвались в терапевтическое отделение городской больницы, где скрывалась семья Полины. На тот момент от российских прилетов там уже сгорела поликлиника и хирургия. Здание терапии россияне забросали гранатами, простреляли верхние этажи, сломали железную дверь в подвал и, обнаружив там гражданских, заявили об "эвакуации".

В Безыменном Полина впервые вышла на связь и сообщила всем знакомым самые важные слова: она выжила. Интернет работал в местной школе, где оккупанты разместили мариупольцев. Там же им раздали анкеты с выбором места депортации: ДНР или Россия. Уехать на подконтрольную ВСУ территорию возможности не было.

"Мы решили, что вероятность уехать из России в Украину или в Европу выше, чем из "банановой республики". Поэтому выбрали Россию, точнее Таганрог – туда ходил автобус", – рассказывает девушка.

Автобус в российский Таганрог, в 100 километрах от родного Мариуполя, приехал через несколько дней. По дороге к пункту назначения он сделал две остановки: в украинском селе Успенка, оккупированном с 2014-го, и российском поселке Матвеев Курган Ростовской области.

8 апреля в российском Матвеевом Кургане всех женщин из семьи Полины разместили в палаточном городке. Внутри стояли пляжные лежаки, спальники… украинская награбленная гуманитарка – россияне даже не заклеили украинские флаги на коробках. На улице, как вспоминает Полина, было очень холодно, шел дождь. Она засыпала и ждала отца. Папе повезло – он вернулся в палатку целым и невредимым.

Вероятно, потому что до него "трудно прикопаться" - всю свою жизнь он занимался музыкой, а до этого служил в советской армии.

«Но я знаю о случаях, когда людей допрашивали очень жестко, несколько дней, когда кто-то вызывал подозрение", - рассказывает Полина.

Переезжая с одного российского города в другой, девушка не стеснялась озвучивать свои претензии в сторону россиян – даже тех, кто им помогал. Все спокойно реагировали. Как говорит Полина, "ни один адекватный россиянин не будет обижаться на слова "все россияне плохие" после того, что пережили украинцы". Наконец, 16 апреля в Эстонии, в Таллинне, семью мариупольцев встретили эмигранты из России и Беларуси.

У их соседей, которые на лето уехали путешествовать по Финляндии, семья Полины живет до сих пор. На вопрос, хотела бы Полина еще когда-нибудь уехать в свой родной Мариуполь, она колеблется. Для нее это теперь, прежде всего, большое кладбище.

"Мне хочется все забыть и простить. Но я понимаю, что когда что-то плохое случается со мной, я это простить могу, а когда с моими близкими или знакомыми – нет", – говорит в конце беседы Полина.

Ранее мы публиковали историю жены защитника "Азовстали"