Летними вечерами, когда спадала жара, вся молодежь, да и не только молодежь, проживающая в старой части Мариуполя, устремлялась на проспект Республики, который для старшего поколения был «Большой улицей» или проще – «Большой». Улица эта была действительно самой большой в нашем благополучном городе, как по протяженности, так и по ширине. Это четко видно на старинных картах. Можно не сомневаться, что имя ей дал народ. Для поколения, подросшего в послевоенные годы, - «Проспектом», а для завсегдатаев с претензией на некоторую исключительность – «Бродом», т.е. Бродвеем. Однако употребление каждого из этих названий было вполне понятно каждому мариупольскому аборигену. Исключение могли составлять разве что совсем древние старушки, которые, услышав от внуков слово «брод», приставляли ладошку к уху, в большей степени сохранившему свою функцию, переспрашивали: «Брод? Это не тот ли, что через Кальмиус за Правым берегом, на дороге, ведущей на Донщину?» Тут уж молодое поколение приходило в недоумение: причем тут Кальмиус, Донщина, до которой еще надо было ехать километров двести, если не больше. Им было невдомек, что их бабушки подразумевали под Донщиной земли за Кальмиусом, которые в 30-е годы начали застраиваться цехами завода «Азовсталь», а со времен царствования Елизаветы Петровны до установления советской власти принадлежали Всевеликому войску донскому.
Нравы и обычаи на Большой годами не менялись. Изменения наблюдались только в одежде и, естественно, в смене поколений. Гулянье происходило по одной стороне, чаще всего - по нечетной, от Торговой улицы и до сквера. Его участники разделялись на два четко обозначенных медленно текущих людских потока: один - вверх, к скверу, другой - вниз, в обратную сторону. В иной год потоки, повинуясь неведомым закономерностям, перемещались на четную сторону.
Важной составляющей гуляющих были барышни, взявшие друг дружку «под крендель», а также следовавшие за ними воздыхатели, перемещающиеся небольшими группами. Проспект был местом встреч и знакомств. Когда знакомство происходило, вновь образовавшаяся парочка оставалась там относительно короткое время, далее она отправлялась по предложению ухажера либо в кино, либо кавалер провожал свою избранницу домой. Осторожные, а главное, дальновидные молодые люди прежде, чем развить свое ухаживание, пытались окольными путями выяснить, где проживает приглянувшаяся ему барышня. Могло случиться, что на Слободке, в Парковом поселке или в недрах Новоселовки. Провожание в эти благословенные местности было чревато непредсказуемыми и, мягко выражаясь, не очень приятными последствиями: можно было оказаться и «слегка» побитым за вторжение на чужую территорию. Здесь надо было решать. Но бывало и так, что «любовь с первого взгляда» заставляла представителей сильного пола пренебречь всеми предосторожностями. Время от времени сквозь чинно перемещающуюся людскую массу шныряли молодые люди, разыскивающие своих товарищей, а иногда - девушку, понравившуюся в каком-то другом месте города, с которой из-за мимолетности встречи не удалось познакомиться сразу…
Особенно большое скопление молодежи наблюдалось вечерами накануне выпускных экзаменов по русской литературе в средних школах. Озабоченные юноши и девушки перемещались по проспекту, периодически собираясь в небольшие группки, перешептывались. Потом группки распадались и вновь собирались, частично или полностью меняя состав. Целью этого броуновского движения молодых людей было узнать темы экзаменационных сочинений. Эти темы присылали в скрепленных сургучными печатями конвертах из областного центра, а может быть и из Киева, вскрывались они непосредственно перед испытанием десятиклассников на прочность знаний пройденного курса русской литературы, а заодно и грамотности. Но у каждого поколения выпускников теплилась надежда, что кто-то заранее вскрыл заветный конверт и знает пока еще «секретную» для других тему. Каждый год надежда не сбывалась, и все-таки на следующий год уже новое поколение десятиклассников спешило вечером накануне экзамена на Большую.
Читайте также: Последний звонок в Мариуполе: танцевальные флешмобы, слезы на глазах, шарики в небесах
В начале июля вечерами появлялись на Броде студенты, обучающиеся в Харькове, Ленинграде или в Москве, успевшие уже в первые дни пребывания дома обгореть на пляже. Встречались со своими одноклассниками, обменивались столичными новостями, щеголяли модными словечками и китайскими темно-синими бостоновыми брюками, которые в будущем носили, чуть ли не до пенсии. Удивлялись, что в местном вузе, техникуме, медицинском и педагогическом училищах, а тем более в средних школах, еще запрещают на вечерах крутить пластинки с танго и фокстротами, а танцевать разрешено было падеспань, польку и вальс.
Несмотря на большое скопление публики, нельзя сказать, что было шумно во время гулянья, если не считать шарканья о тротуар тысяч ног да грохота и звона трамваев. Но трамваи в вечернюю пору появлялись относительно редко. «Какие трамваи?» - удивленно спросит наш современник. Ответим - обыкновенные. По Проспекту до середины пятидесятых годов была проложена двухколейная трамвайная линия. Она связывала порт, железнодорожный вокзал и, естественно, центр города с Ильичевским районом, где и заканчивалась у рынка.
Конечно, мариупольцы занимались на главной улице не только тем, что фланировали взад-вперед. Там было несколько притягательных мест для иных занятий. Во-первых, кино. У парадных дверей, а еще больше у касс кинотеатров - один из них, "Победа", пока существует и по сей день, а второй, "Родина", канул в Лету - постоянно толпились люди. А незадолго до начала сеанса за несколько десятков метров от входа в храм кинематографа прохожих одолевали вопросом: «Нет ли лишнего билетика?». Кинотеатр «Победа» был притягательным не только тем, что на его экране демонстрировались новые кинокартины, но и возможностью перекусить перед сеансом в буфете пирожным, украшенным розочкой и прилепленным к нему зеленым листочком, запивая ситро. А потом можно было подняться на второй этаж и послушать небольшой ансамбль, состоящий из скрипача Александра Мухина, пианистки Галины Соболевской, виолончелиста Николая Никаро-Карпенко и других местных одаренных музыкантов.
Во-вторых, погребок на углу проспекта Республики и улицы Советской. В наши дни его вход, кажется, обозначен вывеской «Мебель», а раньше на ее месте красовалась другая, на которой четко было выведено: «Главвино». В просторечии же погребок именовался «Зверинцем». Это название прилепилось к нему из-за скульптурных изображений львиных голов, прикрепленных к стене. Из пастей львов торчали бронзовые краны, открывая их, «хозяйки» заведения источали в стаканы вино, красное или белое, в зависимости от вкусов и пристрастий жаждущих. Для одних погребок был источником радости, а для городских властей - причиной головной боли. Переусердствовавшие поклонники напитка, воспетого Омаром Хайямом, отнюдь не украшали главный проспект города, тем более, когда они устраивались «отдыхать» под скамейки, установленные неподалеку. Сейчас уже не вспомнить, когда «Главвино» было перенесено в другой погребок, на угол улицы Донбасской на пересечении с Советской. Надпись на вывеске стала короче – «Вино». Местные острословы расшифровывали это слово так: «Всесоюзный институт народного образования».
В-третьих, Клуб металлургов, известный нашим современникам, как Дворец культуры «Молодежный». Там тоже можно было посмотреть кинофильм, правда, не первой свежести, побывать на спектакле народного театра или концертах самодеятельного хора, танцевального коллектива или оркестра народных инструментов. А уж, если сильно повезет, то - попасть на встречу с какой-нибудь знаменитостью, например, с композиторами Юрием Милютиным или Дмитрием Кабалевским, киноартистами Борисом Андреевым или Марком Бернесом. Для любителей поплясать в нижнем фойе устраивались танцы.
Летние гулянья по главной улице города не были феноменом, присущим только Мариуполю. Вспомним главные улицы других южных городов: Дерибасовскую в Одессе, Большую Садовую в Ростове-на-Дону. Трудно сказать - сохранился ли этот обычай в упомянутых выше городах, но у нас он исчез. Почему? Неведомо никому.
Читайте также: Парк культуры и отдыха: сезон 1958 года
