Не передать опыт — значит предать его. Эти слова принадлежат писателю Эли Визелю, узнику Освенцима и Бухенвальда, лауреату Нобелевской премии мира. Они звучали во мне, когда я вместе с семьей была в Мемориальном музее памяти жертв Холокоста в Орландо. В них боль прошлого и большая надежда на то, что такое больше никогда не повторится.
Орландо – небольшой по американским меркам город, с населением в четверть миллиона человек. Здесь, за много тысяч километров от эпицентра Второй мировой войны, находится Мемориальный музей памяти жертв Холокоста. Он создан и финансируется не государством и не городскими властями. Он создан евреями, пережившими Холокост. Это далеко не первый музей, посвящённый жертвам войны и холокосту, в который я прихожу. Но этот — особенный. Вы сейчас поймете, о чем я.
Этот музей не только и не столько о зверствах нацистов. Он — об эволюции отношений к евреям, начиная с 20-х годов прошлого века, в Германии. Экспозиция с потрясающей мерностью, шаг за шагом, показывает, как открывалось окно Овертона в огромной стране, в XX веке, в центре просвещенной Европы.
Вот начало прошлого века, вот еврейская семья, которая позирует на фоне сельского дома, своего дома. Спокойные и, правда, счастливые лица. Мир. Вот — синагога. Вот — иудейские религиозные обряды, а вот — первые погромы. Вот указ, которым евреям запрещают занимать должности в органах власти и работать по определенным специальностям. А вот им уже запрещают свободно перемещаться по городу. А вот… Официальные документы сыпались один за другим. Каждый — жёстче предыдущего. При подавляющей горячей поддержке общества, граждан. Указ «Об окончательном решении еврейского вопроса». Концлагеря. Расстрелы. Гетто.
Это — драматичнейшая часть мировой истории, приведшая к уничтожению 60% евреев Европы и трети всего еврейского населения в мире. Все мы помним (и хорошо, что помним!) о расстрелах в Бабьем Яру в 1941 году. Было убито около 150 тысяч евреев. Только 29 (!) человек смогли спастись. Только двадцать девять из 150 тысяч!
В музее я не просто впитывала в себя экспозицию, но и внимательно смотрела на то, как мои дети воспринимают это прошлое. Они почти ничего не знают о трагедии. Масштабы кажутся им нереальными и потому — не очень имеющими отношения к их миру, к их жизни. На самом деле, увы, это не так. И моя ответственность как мамы перед ними – передать им этот опыт. Как мне передала его моя бабушка. Свой личный, перебитый опыт Холокоста. Чтобы мои дочери знали и помнили. И чтобы потом их дети тоже знали и помнили. Чтобы никогда снова.
Я со своей семьей посетила музей 30 июня, а 2 июля умер Эли Визель. Помните, пожалуйста, его слова: не передать опыт – значит предать его.
