Не говоря уже о годах войны, в первое десятилетие после нее бесполезно было искать в мариупольских магазинах готовое дамское платье, блузку или тем более пальто. Такие вещи можно было купить в Мариуполе разве что на «толчке» - огороженной площадке на главном и старейшем в городе базаре, где торговали всем тем, что можно надевать, обувать, на чем спать, в чем готовить пищу, чем стирать, украшать быт и тому подобное, что обозначалось придуманным в советскую эпоху словечком – «промтовары». Где базар находился? А там, где в начале проспекта Ленина стоит здание канувшего в Лету ДОСААФ, а также вся площадь за ним.
Вот на этом-то «толчке» мариупольские модницы и могли прикупить себе наряд. Это могло быть крепдешиновое платье – последнее достояние какой-нибудь вдовы, сохранившееся с довоенных времен, или наряд из белого льняного полотна, излюбленное облачение пожилых интеллигенток, переживших революцию семнадцатого года, можно было встретить также «трофейные платья и костюмы», привезенные из Германии демобилизованными офицерами, реже - солдатами. Здесь можно было встретить юбку, перешитую из офицерской диагоналевой гимнастерки, блузку из парашютного шелка, «шикарный» жакет, сооруженный из портьеры. Для краткости скажем, что фасоны дамского ассортимента «толчка» по временным меркам простирались от начала века двадцатого до его середины, не пропуская ни единого этапа перемен в модах. Но и это еще не все – из-под полы можно было купить отрез ткани, в том числе и входящего в моду штапельного полотна.
Читайте также: Мариуполец дедушка Вова раскрыл несколько фактов из своей жизни
Итак, обнова приобретена. Если что-нибудь готовое (а оно далеко не всегда подходило по размеру), - приходилось что-то подрезать, подшивать, что-то доставлять. Хорошо, когда счастливая обладательница нового наряда или куска ткани «дружила» с ножницами и иголкой. А если нет? Что тогда делать с куском ткани? Вот на эту тему и пойдет разговор. Исполнение фасонов той поры требовали большого мастерства - сложный крой, всевозможные украшения: воланы, оборки, рюши, аппликации, фестоны, плиссе. И только опытные портнихи – их называли в народе модистками - могли воплотить мечту или каприз заказчицы в реальный наряд.
В то достославное время в нашем городе существовали швейные мастерские под громким названием - ателье мод. Их было очень мало, но они были. Однако пользовались ими местные модницы почему-то неохотно – то ли дорого было, то ли не устраивало качество исполнения заказов, но факт остается фактом – туда мало кто обращался. И вся нагрузка ложилась на модисток, практикующих, так сказать, частным образом. Занятие это для них было сопряжено с неприятными обстоятельствами. Дело в том, что всякая ремесленная деятельность облагалась таким налогом, что мастеру или мастерице, заплатив его, не всегда оставалось достаточно средств даже на скромное пропитание. Тем более для портних, у которых не всякий месяц были заказчицы. Вот и шла между ними и фининспекторами незримая борьба. Первые придумывали, как обойти уплату налога, а вторые старались выследить нарушительницу закона, а если такое удастся, получить взятку.
Одна из модисток, назовем ее, допустим, Варварой Степановной, принимала заказы только от тех клиенток, у которых дома были швейные машины. Так она и кочевала по Мариуполю из дома в дом, зарабатывая себе на кусок хлеба. Ее привечали не только за то, что она хорошо шила, но и за осведомленность в делах и событиях многих мариупольских семейств, сообщения ее всегда были только хорошего и наилучшего содержания. Это гарантировало, что и из этого дома не будет «вынесен сор из избы».
Ходила в былую пору байка, как Ангелина Матвеевна – едва ли не самая популярная портниха у мариупольских модниц – была «застукана» фининспектором. Она сметывала детали будущего платья, когда в дверь кто-то вкрадчиво постучался. Ангелина Матвеевна выглянула в окно и обмерла. У порога ее дома стоял враг – фининспектор, а на столе у нее лежит явная «улика» - наполовину сметанное произведение ее искусства. «Произведение», которое ни по росту, ни по объему не могло бы шиться для себя. Что делать? Решение пришло само собой. Ангелина Матвеевна открыла верхнюю крышку пианино и сунула внутрь инструмента свою скомканную недошитую работу. Теперь можно было открывать дверь. Представитель власти поздоровался, сел без приглашения за стол и завел разговор о том о сем. И тут хозяйка квартиры увидела - на столе остались предметы ее ремесла: наперсток, сантиметр, подушечка с воткнутыми в нее иголками и булавками, мелок. Однако гость делал вид, что ничего не заметил. Он обвел взглядом комнату, лениво подошел к пианино, открыл клавиатуру, ткнул несколько раз пальцем в клавиши. Вместо звона струн послышались глухие удары молоточков о что-то мягкое…
Читайте также: Новый год не за горами: Мариупольцы готовят подарки в дома престарелых
Не все детали будущего наряда модистки делали сами. Например, плиссе - мелкие, заложенные одна на другую параллельные складки на материи – они заказывали Эстонке, так называли мастерицу, у которой национальность превратилась в имя собственное. Как ее звали на самом деле, никто не знал. Более того, из тех, кто заказывал ей плиссе, никогда ее не видел. Известен был только небольшой домик на Мало-Садовой улице, в котором она обитала. Было ли это строение ее собственностью или она квартировала здесь у хозяев – оставалось загадкой. Впрочем, никто из портних не пытался проникнуть в тайны Эстонки. А как же удавалось делать заказы? Да очень даже просто. Подходили к домику Эстонки, вызывали ее троекратным деликатным стуком в окно. Край белоснежной накрахмаленной занавески чуть-чуть отгибался и тут же падал. Открывалась узкая форточка в окне, высовывалась сухонькая кисть руки, тонкие цепкие пальцы принимали заказ – пакетик с полосками ткани для плиссировки и деньгами за работу. Модистки знали, что за выполненным заказом нужно будет прийти завтра, в то же самое время. Так что ни заказчица, ни исполнительница заказа ртов не открывали.
Работа у портних была нервная. Мало того, что они жили в постоянном страхе быть «застуканными» фининспектором, нужно было не ошибиться в раскрое платья, чтобы для него хватило материала. Да и заказчицы попадались часто капризными. Многие из них, имея комплекцию Одарки из оперы «Запорожец за Дунаем», хотели выглядеть, как Любовь Орлова – советский эталон женской красоты. Атрибуты портняжного ремесла – манекены, на которых производилась подгонка деталей изделия, исчезли из употребления портних-одиночек еще в первые годы индустриализации, когда началось наступление на ремесленников. Исчезли потому, что наличие в квартире манекена прямо указывало на то, чем занималась ее обитательница. Поэтому приходилось первичную сметку, например притачивание рукавов, производить на ком-то из близких – сестре, взрослой дочери, а если не было таковых под рукой, то и на подростке-мальчишке.
Но были и такие портнихи, которые не хотели связываться с заказчицами, а может, просто не обладали достаточным мастерством. Представительницей такой разновидности профессии была Марта Ивановна. Она занималась шитьем флотских брюк. Этот предмет мужской одежды пользовался спросом местных франтов. В таких брюках, а еще в белой сорочке, в распахнутый ворот которой выглядывали полоски матросского тельника, к тому же иногда еще в фуражке-мичманке на голове «модники» щеголяли на проспекте Республики летними вечерами.
Эту радость лжеморяков Марта Ивановна изготавливала в будние дни, а в воскресенье выносила их на «толчок». Она была бездетной вдовой, на иждивении которой была старшая сестра – выпускница Мариупольской Мариинской женской гимназии, считавшая зазорным заниматься портновским ремеслом и домашними делами, ее дочь – актриса местного театра, брошенная очередным мужем, малолетняя внучка сестры, а еще сын сестры - семнадцатилетний даун Валька. Именно Валька, как ни странно, был главным помощником Марты Ивановны. Пока его тетка торговала, он шатался по «толчку». Но это не было пустым времяпрепровождением. Дело в том, что власти запрещали торговать ремесленникам своими изделиями. За тем, чтобы этот запрет не нарушали, следила милиция. И в задачу Вальки входило вовремя предупредить тетку о приближении милиционера, дабы она успела спрятать брюки в кошелку, наполовину заполненную рваньем. Но однажды Марту Ивановну все-таки страж порядка потащил в участок. Одной рукой он вел задержанную, а в другой нес вещдок – новенькие флотские штаны. Валька, увидев эту безрадостную картину, поплелся вперевалку в участок. Там он увидел заплаканную тетушку и злополучные брюки на столе у начальника. И тут Валька проворчал: «Дура, зачем купила мне эти штаны. Я ж тебе долбил, долбил: большие они на меня». И к милиционеру: «Начальник, отпусти ее, это я послал тетку продавать штаны». Тетка была отпущена…
Читайте также: В Мариуполе лучший учитель Приазовья посвятила победу особенным детям
Героини этого повествования давно ушли в мир иной. Они, конечно, не могли предположить, что наступят такие времена в нашей стране, что портняжным ремеслом можно будет заниматься открыто и даже почетно.
