Бабушка с дедушкой приехали в Мариуполь на постоянное житье-бытье, если не изменяет память, в 1906 году. Да, пожалуй, этот год называла бабушка. Добрались в город у моря  вскоре после венчания в родном селе Варва Прилукского уезда Полтавской губернии. Застряло в памяти, что бабушка Татьяна Кирилловна бывала в наших краях еще до замужества. Она приезжала сюда на заработки в Волонтеровку, тогда еще пригородное село. Там ей пришлось работать в экономии. В юности и позже казалось, что это собственное имя некоего сельскохозяйственного предприятия. Сейчас же Википедия дала такой ответ: «Экономия — до 1917 года название крупного помещичьего хозяйства на юге России и Украины, в котором использовались наемный труд и сельскохозяйственные машины».

Приезжала не одна, а с односельчанками, имевшими опыт работы на Мариупольщине. Что особенно запомнилось из рассказов бабушки? Сезонные рабочие, а именно такими были она и ее товарки - выращивали овощи, в том числе и баклажаны, по-мариупольски – «синенькие», «красненские» - помидоры, болгарский перец разных сортов. Запомнился рассказ о том, как произошло ее знакомство с экономией. «Дівчата казали, що коли посадять за стіл, хазяїн буде дивиться хто, як їсть. Хто погано буде їсти, таку він на роботу не візьме. Так я, бувало, давлюся, але їм». И еще один штрих. Бабушку и ее товарок поставили на сбор баклажан. Ну, как же не попробовать невиданный ранее овощ? Резюме девчат после «дегустации» было такое: «Хай свині це їдять». Странно было слушать этот рассказ. Ведь в нашем доме и бабушка, и мама, и тетя готовили из баклажан и икру, и соус с картошкой, и зажаренные полоски  «синеньких», обваленных  в муке. Но «примой» в этом кулинарном оркестре были квашеные баклажаны, начиненные морковкой и чесночком.

У дедушки Петра Савельевича, - в украинской интерпретации это звучало, как Петро Саввич, - опыта жизни в приморском городе было куда больше. Когда ему стукнуло около десяти лет, может и чуть больше, отец Савва Васильевич, крестьянин из уже упоминавшегося села Варва, привел к каменщику для обучения ремеслу. У Петра от рождения была так называемая впалая грудь. И по разумению его отца, для крестьянского труда он был мало приспособлен. Вот и привез свое чадо в Мариуполь. Но оказалось, что ученье состояло из грязной домашней работы. Колка дров, мытье полов, чистка самовара и подсвечников, беготня за водкой, уборка сарайчика, где откармливался боров и тому подобные «приемы кладки кирпича». За каждую промашку Петя получал подзатыльник или пинок. Когда стало совсем невмоготу, поплелся он на Итальянскую улицу к полицмейстеру.  Подробности как-то пролетели мимо ушей. Но итог запечатлелся. Полицмейстер вызвал хозяина, велел надрать уши пострелу, чтобы отучить его бегать в полицию с доносами. Сразу ли убежал Петро от каменщика или спустя какое-то время? Не у кого теперь не спросить… 

В сохранившейся членской книжке больничной кассы написано, что на иждивении токаря броневого цеха завода Никополь – Мариупольского Горного и Металлургического Общества Петра Литвиненко находятся: жена - Татьяна Кирилловна 32 лет, дети - Александра 6 лет, Лидия 3 лет, Валентина одного месяца от роду, а также мать - Анастасия 60 лет. Это единственный сохранившийся документ. Остальное  - память. Из детских впечатлений. У дедушки на лице были кое-где оспины. Услышанное когда-то от бабушки: «Я за рябого пішла заміж тому, що була перестарком». Намного позже, прикинув возраст умершего в младенчестве первенца бабушки, получалось, что под венец пошла она двадцатилетней.

Первое время молодожены снимали комнатушку где-то на Малофонтанной. Столовались в «Обжорке» - харчевне на базаре – главном торжище Мариуполя. Здание, в котором  располагалось это достославное учреждение дореволюционного общепита, сохранилось до наших дней. И будто бы в нем располагается автошкола. Меню в «Обжорке» было питательно, дешево и … неизменно. За пятачок - «полумысок» борща, сваренного на крепком бульоне из говяжьих костей, полфунта жареной баранины или ливера, бесплатно ржаной хлеб «досхочу».

Давно это было, очень давно.