24 января 2015 года микрорайон Восточный в Мариуполе попал под сильнейший обстрел. В тот день погиб 31 человек, 117 было ранено. Фонд Рината Ахметова пришел на помощь пострадавшим. В больницы были доставлены медикаменты для проведения срочных операций. Более 500 семей получили продуктовую помощь. Кризисные психологи Фонда работали с семьями погибших и раненых и теми, кто оказался под обстрелом. Благодаря Музею Фонда Рината Ахметова «Голоса Мирных» мы можем восстановить ход событий этого страшного дня. Вот как они рассказывают о трагедии…
Ольга Гришко:
– Я с работы ехала и позвонила домой. Дома был муж с детьми. Говорит: «У нас воды нет. Может быть, Лёшка пойдёт тебе навстречу, и вы купите вместе воду и придёте домой?» Ну, мы так и сделали. На рынке нашем маленьком встретились, там в магазине воды не оказалось. Говорю: «Пойдём, я тебя возле подъезда подожду, а ты сходишь в магазин, который по диагонали нашего двора находится». Когда мы к подъезду шли, услышали взрывы. Всё сильнее и сильнее... Но Лёшка почти до середины двора дошёл, а я к подъезду подходила. Понимаю: что-то не то. Начинаю ему кричать, а у самой как будто голова в подушке. Будто ничего не слышно. И кричу вроде бы в никуда. Вижу, что он бежит ко мне. Попытались в подъезд забежать, хотя бы под навес. Я чуть-чуть быстрее бежала, а Лёшка буквально на немножко был сзади. И когда мы заскакивали уже, снаряд рядом взорвался. У нас машина стояла между подъездами – и снаряд попал под машину. Она нас спасла. Стёкла, всё полетело. Как-то неожиданно было. Мы в шоке стали подниматься к нам на 8-й этаж. Говорю: «Лёш, с тобой всё в порядке?» Он: «Да, всё». До 6-го этажа поднялись, и я смотрю: он как-то не так идёт. Говорит: «Мам, я не могу идти». Тут муж навстречу вышел. Когда домой зашли, увидели, что у него все джинсы в крови. Сняли их, под рукой был скотч, взяла вату, всё перемотала. Муж побежал за машиной, суматоха, суета. Собрались быстро и своим ходом поехали в больницу. Он пролежал две недели. Осколочные ранения. Осколки небольшие были, их не стали трогать, потому что ещё больше бы повредили. Они в итоге закапсулировались. В бёдра ему попало и в руку. Он был в куртке. Я никогда не
думала, что так может быть: когда ее снял, куртка целая, а рука... Оказалась резаная рана у него на предплечье. Зашили ему. И была психологическая травма. Он первую ночь вообще... Рядышком дорога была, и на ней «лежачие полицейские». Он даже боялся стука, когда машины переезжают их. Война – это страх, страх за жизнь. Больше даже не за свою, а за близких, за детей. Взрослые тоже хотят жить, но жизнь ребёнка для каждого родителя очень важна. Самое страшное, что страдают дети.
Валентина Кунина:
– Мы жили в Мариуполе, я с дедушкой со своим. Наш сын Коля у нас жил с [гражданской женой] Мариной. Она родила Анютку. Потом они разошлись, и Марина с Аней ушли жить в поселок Мирный. Но там ни дров, ни воды у них не было. Сын ушёл к другой женщине жить, и мы забрали к себе Марину с Аней. Марина устроилась на работу, устроила Анютку в садик. Все хорошо было. В тот день Марина поменялась сменами и осталась дома. Я пошла на работу – подрабатывала в ЖЭКе. Дома остались наш дедушка и Марина с Аней. Дедушка наш вышел воды купить. И тут начали стрелять. Что там творилось! На работе я забежала, где мусор. Спряталась, хорошо, что за стенку стала. Осколки летели, все било. Бегу домой из ЖЭКа. Машины горят на стоянке, все побито, рушится, магазины разбиты. Прибежала домой. Дедушка уже пришёл. Марина лежит на полу на кухне. Она разговаривала по телефону возле окна, когда все произошло… Вызывали скорую, скорая её не берет. Дедушка её на кровать положил, начал искусственное дыхание делать. А я стала кричать, плакать. Я не могла это вынести. Соседи забрали Аню. Она вся в крови сидела возле холодильника… У неё была большая мышка, игрушка, она ее держала… Мы попросили соседа, он повез на машине Марину в больницу. Нас скорая забрала с Аней, у неё был осколок. Его тогда не вынимали. Сказали: «Нет детской нейрохирургии». Зашили рану над бровью. Еще на ножке была рана и на подбородочке. А осколок мы потом ездили вынимать в Кировоград. Марину не спасли. Все осколки в лёгкие попали – сразу её убило. Такое горе! Молодая, 20 лет. Она в 17 лет родила Анютку и три года с ней сидела. Училась на крановщицу. Только день рождения был 25 декабря. А через месяц...
Яна Демченко:
– Мы утром вышли погулять с подругой и детьми. Не было ни света, ни воды у нас, и мы вышли
пройтись. Дети как раз проснулись рано. Мы прошли шагов 10 и услышали залпы. Решили пойти дальше. Но тут я поднимаю глаза – летит снаряд прямо в 14-этажку, с которой я рядом нахожусь с ребёнком! И начинает все падать. Ничего не поймешь, гул в ушах. Я взяла на руки ребёнка и побежала. Мы спрятались. И вдруг подруга смотрит на мою дочку и говорит: «У Маши кровь!»
Я глянула на ее руку. Ничего не могу понять. Думала, что черкануло просто. Говорю: «Маша,
сейчас заклеим и всё». Думаю, что делать? Люди все помчались. Бегут, глаза бешенные. Всё горит,
всё в дыму. Кто-то лежит... Я не смотрела, мне главное – ребёнок. Заметила, что на ладошке что-то
торчит. Думала, стекло упало. Я не смогла его вытащить и поняла: что-то не так. Мой ребёнок почти не плакал, просто говорил: «Больно». Мы сидели в подъезде и вызывали скорую, но никак не могли вызвать – связи не было. Пробовали и такси вызывать. Дозвонились. Стали уговаривать, чтобы они приехали, забрали нас. Я сказала: «У меня раненый ребёнок, мне нужно хотя бы до больницы, больше я ничего не прошу». Но таксист так и не смог приехать. Но нам повезло. Спускалась с 8-го этажа соседка с ребёнком, моя хорошая знакомая. Говорю: «Мне нужно в больницу срочно». Она говорит: «Пошли, Яна, довезу вас». Нам так повезло, что она шла. В больнице мы долго ждали, потому что начали в большом количестве прибывать дети.
Сначала операцию делали Милане – девочке, которая осталась без ножки. Мы были
следующие на очереди. Дочка лежала под капельницей. Её нельзя было поить, разрешили
только смачивать ей губы. У нее был болевой шок. Из-за этого она не плакала. Никаких эмоций,
как говорится. Была зелёного цвета. Операция длилась два часа. После того, как я услышала, что случилось с Миланой, я очень боялась, что мой ребёнок останется без руки. Я не знала, чем это всё закончится. Но закончилось благополучно. Да, шрамы есть, но душевной травмы, может быть, и нет у нее, потому что воспринимает этот мир чуть по-другому, чем взрослые.
Ольга Абдурашитова:
– Я в тот день уехала в село. Мама после инсульта. Не очень хотелось ехать. Будто душа болела, как чувствовала. Но надо было. Автобус рано был. Я в последний раз в 7:20 поговорила с дочерью, с Олечкой... Я как чувствовала неладное. Когда ехала, парень говорит: «Боже, как там бомбят Восточный». Я не знаю, сколько раз звонила, миллион раз. Не могла дозвониться дочке – недоступна, и всё. Еле старшей дочери Саше дозвонилась, говорю: «Оля не отвечает». И я снова звоню-звоню Оле – ничего. И потом вдруг взяли трубку. Мужчина. Я не поняла. Я говорю: «А где Оля?» А он говорит: «В морге».
Она с моей внучкой Миланкой в момент обстрела была в магазине. Это мгновение... После взрыва всё рухнуло – и двери, и окна, всё. Очевидец, который спас Милану, Юрий его зовут, услышал голос ребёнка. Плач. Милана ползла и плакала. Говорила: «Спасите, помогите маме. У мамы ков (кровь)». Ей три годика было. Саша поехала на место, нашла Олю мёртвой, а Миланки не было. Она кричала, звала ее и там, и в нашем дворе, это случилось рядом с домом нашим. В итоге нашла Миланку в больнице. МЧСники по рации выяснили, что она в городской больнице и ей ампутировали ножку. Я не могла ничего делать. Я стояла, как зомби. Материнское сердце, наверное, чувствует что-то. Перед этим мне снился сон странный… У меня была истерика. Они в морг меня не пустили. Саша меня встретила. Говорю: «Где Милана?» Я вообще не могла говорить даже. Она отвечает: «А Миланка уже не будет танцевать... У неё нет ножки, её ампутировали. Она в реанимации, но, слава Богу, живая». Мы на третьи сутки из реанимации Миланку повезли в Охматдет. Тяжело было, врач говорит: «Давайте остановимся в Днепре». Там ей сделали вторую операцию. И столько людей было, столько доброты и милосердия. Откликнулся Фонд Рината Ахметова. Лекарства – всё, что было нужно, всё они передали. Хочу поблагодарить и протезистов, и всех хороших людей. Пусть Господь их благословляет и хранит. Сейчас сделали хороший протез.
В сентябре 2018 года Фонд Рината Ахметова открыл в Мариуполе мурал «Милана», созданный украинским художником Сашей Корбаном. На торцевой стене 9-этажного дома изображена девочка, которая обнимает плюшевого мишку. Мурал стал символом милосердия и надежды не только для города, но и для всей Украины.
Музей Фонда Рината Ахметова «Голоса Мирных» продолжает собирать истории мирных жителей Донбасса.
– Главная задача музея – собирать, систематизировать и показывать миру свидетельства жителей Донбасса, которые оказались в войне и переживают ее прямо сейчас. Все рассказы от первого лица, прежде всего в формате видео-исповедей, видео-интервью. Мы хотим создать главный в мире архив историй Мирных. До 2025 года планируется собрать 100 000 свидетельств, но большая мечта – миллион историй. Мы верим, что таким образом сохраняем голоса из прошлого и настоящего ради лучшего будущего, – говорит Наталья Емченко, член Наблюдательного совета Фонда Рината Ахметова.
Если вы хотите поделиться своей историей, перейдите по ссылке и заполните короткую анкету.
Напомним, сегодня Мариуполь вспоминает шестую годовщину обстрела микрорайона «Восточный». Теракт унес жизнь 30 мирных жителей. MRPL.CITY собрал всю известную информацию о трагедии на «Восточном»: как это было, кто виноват и как восстанавливали микрорайон.
