Военные корреспонденты Мстислав Чернов и Евгений Малолетка – одни из финалистов премии имени Георгия Гонгадзе в 2022 году.
Премия основана в 2019 году Украинским ПЭН в партнерстве с Киево-Могилянской бизнес-школой, Ассоциацией выпускников kmbs и изданием "Украинская правда". Премию вручают ежегодно 21 мая, в день рождения Гонгадзе.
Ею отмечают независимых журналистов, сменяющих медиасреду. Впервые на премию номинированы визуальные журналисты. Впервые – в условиях полномасштабной войны.
Корреспонденты Associated Press Чернов и Малолетка документируют войну в Украине и за рубежом восемь лет. Но война у себя дома – самое тяжелое из всего, что попадало в их объективы.
Они снимали последствия обстрелов и боев в окруженном россиянами Мариуполе, их кадры облетели мир. Журналисты "Украинской правды" побеседовали об их совместной работе в Мариуполе, разнице между фотографом и фотожурналистом и о том, можно ли привыкнуть снимать смерть и горе. Никто из них не выбирал быть военным журналистом – просто они работали в стране, на которую в 2014-м напала Россия.
Евгений заинтересовался фотографией на последних курсах Киевского политеха, где учился на инженера. Приобрел небольшую полупрофессиональную камеру и начал снимать. Он называет себя самоучкой, человеком, пришедшим в журналистику, потому что стало интересно, как все это работает. Самостоятельно овладел базовыми знаниями фотографии, выдержки, диафрагмы, композиции.
"То, что люди узнают на курсах, я учил сам. Просто взял в руки камеру и исследовал, какой результат она может давать. Было интересно добиваться результата, это затягивало", - рассказывает Евгений.
Он побывал на нескольких мастер-классах для фотографов в США, в частности, посетил ивент New York Portfolio Review от фотодепартамента The New York Times, где узнавал, как работают фотожурналисты. Дополнительно к фото начал снимать видео, интересоваться сторителлингом, репортажной фотографией – все это привело его к фотодокументалистике.
Еще не закончив учебу, Евгений начал работать в фотоагентстве УНИАН. Инженером он так и не стал, с 2014-го работает как фрилансер с самыми известными в мире международными агентствами: Assoсiated Press, Der Spiegel, Al Jazeera.
Мстислав начинал 20 лет назад в своем родном городе Харькове с медиаагентства "Медиапорт". Вскоре он принялся снимать серии и проводить персональные выставки. Снимал в частности разрушение старой архитектуры города, сотрудничал с международным проектом "Дети Чернобыля", фотографируя детей после операций на сердце.
Он создавал художественные проекты-инсталляции, но в 2013 году перешел из художественной фотографии в документальную.Материалы Мстислава были выпущены и опубликованы в топ мировых медиа, сейчас он – журналист Associated Press.
"Я с самого начала понимал, что хочу посвятить журналистике и фотографии свою жизнь, но представить не мог, что вскоре нужно будет снимать войну у себя дома, – говорит Мстислав. – Я не выбирал документалистику как главное направление своей работы, но я стал документалистом в стране, где началась война».
Евгений добавляет: "Опыт, который я имею, позволяет сейчас работать более осмысленно. Я снимал Евромайдан, войну с 2014-го, последние несколько лет - медицинские проекты, пандемию ковида. Мне кажется, все, что происходило со мной в течение многих лет работы, было подготовкой к тому, чтобы работать на войне».
Они становились фотожурналистами – специалистами, которые, в отличие от фотографов, не просто создают картинку, а осмысливают события, общаются с героями, автономны в своей работе. Евгений отмечает, что фотожурналист должен быть заинтересован создавать продукт самостоятельно, – не просто на заказ, а интересующий прежде всего тебя самого. Осмысливать события сериями, проектами.
"В Украине много специалистов по разным видам фотографии, но фотожурналистика – отдельно от этого. Не все могут этим заниматься, потому что, к сожалению, эта специализация чаще всего связана с человеческим горем, страданием. Это много болей, которые ты как журналист (фото) - или видео-) пропускаешь сквозь себя".
Для украинских журналистов такой болью стала война, которая началась в 2014-м и продолжается по сей день.
Мстислав Чернов снимает протесты и революции 9 лет, документировал войны в Сирии, Нагорном Карабахе, Ливии, Ираке, секторе Газа, Афганистане. Но, говорит, самая важная и болезненная война для него – та, которую Россия ведет против Украины уже 8 лет.
"Не только потому, что ближе, но и потому, что длится так долго. Снимая страны востока, я всегда возвращаюсь и продолжаю снимать здесь. Люди страдают и умирают везде, но в Украине я вижу, как умирают друзья, коллеги, как горят дома , которые я знаю и где жил. От войны, которая происходит где-то, можно уехать, отдохнуть, но от войны, которая у тебя дома, никуда не уйдешь», – говорит Мстислав.
Евгений в 2013-14 году снимал Евромайдан в Киеве, однажды возле Администрации Президента беркутовцы сломали ему руку и разбили камеру, после того ходил три недели в гипсе. В 2020 году Малолетка ездил снимать войну в Нагорном Карабахе. Как быть военным журналистом, выучил, как и все остальное, сам, в полях:
"Никто из моего поколения не знал, что такое война. Отдельные коллеги сотрудничали с международными агентствами и бывали на войнах в других странах. Но как это быть у нас? Этого вообще никто не знал, мы изучили все после 2014-го. Быть иностранцем на войне – легче и нравственно, и физически. В Карабахе я познакомился с людьми, за которых переживал, мне болело, что люди гибнут. Но оно будто чуть-чуть не твое. Садишься в самолет, возвращаешься в место, где не прилетит – и война позади. У тебя нет дома, нет родственников. Здесь погибают твои люди: в массовых могилах, просто за то, что несчастья оказались не в том месте или в их телефонах что-то нашли. Никакая смерть не проходит просто так, ты носишь эти истории в себе».
В Мариуполе страшно было каждый день. Но выбор таков – либо бояться и сидеть в подвале, либо брать камеры в руки и делать то, ради чего приехали. Через несколько дней после начала полномасштабной войны, которую Россия начала против Украины, Евгений и Мстислав смотрели в кафе в Волновахе заседание СНБО России, где заслушивали, принимать ли независимость "ЛДНР".
Постановочное действие отличалось от привычных протокольных заседаний Совбеза. Мстислав пошел снимать vox pop: что об этом думают люди в Волновахе? Люди отмахивались: "Пережили 2014-й, сейчас будет так же".
Журналисты уехали в Бахмут, 23 февраля работали там с военными. К вечеру уже поняли, что будет нападение. Решили действовать по предварительному плану на случай войны: ехать в Мариуполь, в стратегически важный город, через который, по намерениям России, должен пролегать сухопутный коридор в Крым.
"Мы просто хотели быть в Мариуполе, когда начнется война. Посмотреть, что из этого получится", – вспоминает Женя.
Их дорога пролегала у линии фронта – предыдущие несколько дней там шли обстрелы. В ту ночь, пока ехали, на передовой было спокойно. В 3.30 прибыли, а через час все началось: обстрелы, ракетные удары.
Ребята заранее сняли себе два помещения – номер в отеле и про запас квартиру. В отеле был генератор, подвал и какие-то продукты на первую неделю, которыми запаслись работники и кормили своих жителей. Город в первые дни войны еще как будто непонятно, что происходит. Еще ездили автобусы, все выглядело по-прежнему, разве что выстрелы громче. Мариуполь тогда еще не казался опасным.
К тому же журналисты рассуждали так: большой Мариуполь не захватят мгновенно, у них будет возможность поработать еще некоторое время, показывать, что происходит. Но все изменилось быстро, где-то через неделю. По вечерам ребята читали новости – и когда видели, как захватывают Херсон, понимали, что будет окружение. Российские войска двигались в сторону города. Главные пути для выхода были перекрыты, журналисты решили, что для них безопаснее оставаться в замкнутом городе, чем прорываться.
Постепенно из отелей и квартир – они меняли локации в зависимости от того, как развивались бои – переселялись в места, которые были в фокусе их объективов. Несколько ночей провели в убежище, где нашли укрытие несколько тысяч человек. Какое-то время находились на станции скорой помощи, и в основном жили в городской больнице №3, потому что хотели рассказать о ее работе.
Работали повсюду, где удавалось: на улицах и в убежищах, фиксировали человеческий быт, нехватку еды и элементарных вещей. В городе погибли очень многие люди, дети. Только в одной больнице, где работали журналисты, с 24 февраля по 14 марта насчитали смерти 13 детей. Детские смерти видели и в других медучреждениях.
"Людей складывали прямо на улице, иногда сносили их в какое-то хранилище... Среди них были двухмесячные дети", - вспоминает Женя.
О бомбардировке больницы и роддома, кадры из которого облетели мир, все узнали благодаря снимкам Чернова и Малолетки. Люди на некоторых фотографиях – окровавленные, изуродованные, на грани жизни и смерти, пытаются выжить или переживают, чтобы их близкие выжили. Что чувствуешь тогда по ту сторону камеры, ведь смерть могла настигнуть каждого?
"Сначала было не по себе. А потом привыкли. Пытались находиться ближе к местам, где нет окон. Сидели в уголке, в темных помещениях, где ничего стеклянного, – говорит Женя. – А позже стало как-то безразлично – ты понимаешь, что смерть рядом, но у тебя нет выбора: либо будешь идти и работать, либо прятаться в подвале, где ничего не увидишь и ничего не сделаешь. Вроде бы существует переломный момент, после которого страх пропадает. Мне кажется, так работает и у военных».
Мстислав соглашается: "Было страшно, но страшнее было ничего не делать, сидеть и не знать, что происходит, не иметь возможности об этом рассказать. Мы каждый день боялись, каждый день хотели выжить, но каждый день шли снимать".
Собственно, их главной задачей в Мариуполе было выжить, говорит Евгений. В середине марта, когда систему противовоздушной обороны города уничтожили, российские самолеты бомбили каждые 20 минут. Постоянно гудела артиллерия и ракеты. Где-то разрывались снаряды, где-то стучало. Как вспоминают журналисты, этот фон стал постоянным, и уже нельзя было рассчитывать на мало-мальски спокойное тихое время. Соответственно, увеличивалось и смертей вокруг.
Можно ли привыкнуть к смерти? Мстислав не может сосчитать, сколько смертей он видел и сколько он снял, но…
"Нет, к этому нельзя привыкнуть. Можно привыкнуть снимать, но не видеть. Чувствуешь боль за людей, но иначе и нельзя работать. Если мы не будем ничего испытывать, не сможем рассказать о том, как ужасна война".
Мстислав считает: наибольшее значение их работы в Мариуполе – не в конкретной фотографии, не в определенной зафиксированной истории боли, потому что таких, к сожалению, много повсюду по Украине. Будучи единственными в то время международными журналистами в Мариуполе, они сумели следующее:
"С пулями и бомбами на людей летит пропаганда и дезинформация. Мы прорвали информационную блокаду и дали понять преступникам, что их преступления не останутся не рассказанными. Это самое существенное, потому что зло процветает в темноте. К тому же для мариупольцев важно осознавать, что об их страдании кто-то знает, что людям вокруг не безразлично то, что происходит в их городе".
Своей работой Малолетка и Чернов рассказывают миру о происходящем на войне и от этого может зависеть, как среагирует и что сделает международное сообщество, чтобы преодолеть общую угрозу. Войну нужно документировать столько, сколько она продлится – особенно учитывая, что она определяет будущее мира, сходятся во мнении журналисты.
В марте Евгений Малолетка и Мстислав Чернов были единственной международной командой журналистов в Мариуполе, отправлявших оттуда материалы. И последними журналистами, которые оттуда были эвакуированы под угрозой быть найденными российскими солдатами.
Ранее стало известно, что в Мариуполе под завалами обнаружили тела еще 200 погибших мирных жителей
