В Мариуполе представлен сборник стихов Евгения Шендрика, созданный в память об ушедшем поэте.
Вдова знаменитого мариупольского литератора Галина Шендрик рассказала корреспонденту MRPL.CITY, что она работает над изданием лучших произведений поэта различных периодов его творчества. Первым стал сборник ленинградского периода. Он, по словам Галины Шендрик, издан в Санкт-Петербурге летом этого года тиражом в 200 экземпляров.
Отметим, что имя Евгения Шендрика внесено в Нью-Йоркскую антологию новейшей поэзии.
«Когда я начинаю рассказ о стихах ленинградского периода, во мне изнутри поднимается неутихающее волнение. В памяти всплывают «картинки с выставки» 60-х, 70-х годов: физики и лирики, прорывы в технологиях и научном знании, кибернетика (сама по себе и как книжка Винера), космос, Айзек Азимов и Лемм, Стругацкие, выставка Тутанхамона и египетские мумии, брожения умов на переломе "хрущевской оттепели" и начинающихся "заморозков", когда все нестандартное пресекалось и загонялось в подполье. А оттуда все равно вырывалось в те пространства, где могло дышать и жить своей атмосферой. Квартирные выставки и мастерские художников, стихи, кулинария на Малой Садовой и Сайгон на углу Литейного и Невского, где народ толокся и общался денно и нощно, книжные черные рынки», - отметила Галина Шендрик.
Она уточнила, что поэт в ленинградский период зарабатывал на хлеб насущный «козырными» профессиями: истопник на станции юннатов в Удельной, сторож в психбольнице, полотер в Доме архитектора, инструктор планетария, воспитатель в общежитии ПТУ и многое другое, поскольку нигде больше пары месяцев Евгений Шендрик не задерживался.
Читайте также: Мариупольцы объяснились в любви великому поэту, вошедшему в Нью-Йоркскую антологию новейшей поэзии (ФОТО)
«Но мускул его стиха зрел в Ленинградском университете на факультете философии. В конце 60-х. Профессор Ананьев, который вписал психику в «научную картину человека», вел семинар на кафедре психологии и Женю привечал. Йога, индийская философия и литература – это все было на гребне интереса. Асаны йоги Женя знал и делал все самоучкой по книжкам – мог сесть на траву перед Универсамом (прообразы нынешних «суперов») в позу лотоса и погрузиться в медитацию. Духовные практики постигал тоже в основном самостоятельно. Сейчас, после работы над стихами (отбор, пунктуация, расстановка и разбивка по разделам) и вникания в сути и смыслы на уровнях более глубоких, чем просто при чтении, я вижу, как много нашей той жизни, атмосферы жизни и конкретных событий пошло в плавильную печь ритмов и рифм (не нашего с ним быта, этого очень мало, буквально с десяток стихов: «Сижу на кухне, пью ромашку…», «Дубовой окалиной пахнут задворки…», «На столе стоит солонка и в подсвечнике свеча…», и то, с течением стиха все перекраивалось в «дух и плоть»). Жизнь, насыщенная разговорами и спорами о материи и духе - что первично; о человеке – госте, хозяине, разрушителе, борце или свидетеле; о будущем планеты Земля и Вселенной; о пришельцах и внеземных цивилизациях; о телепатии и перемещении предметов… разве все перечислишь! Как много спорили и слушали в то время! Призывали и тихо молчали о своем. «Шлифуйте пирамиды бессмертия, спириты летящего духа!», «Слушайте, слушайте, братья по разуму!». Каждый спрашивал и себя: «Откуда, зачем, куда…», мучился двойственностью человека вообще. Это действительно всех волновало – об этом шли долгие за полночь разговоры. Все легло в строчки. А у художников - на полотна», - рассказала Галина Шендрик.
В качестве примеров поэзии того периода она привела несколько стихов Евгения Шендрика:
По чьим следам я в этот мир пришёл?
То мыслью трогаю, то зрением, то слухом
я складку каждую и стык, и связь, и шов
материи, сокрывшей тайну Духа.
***
До сих пор я себя не пойму:
то скрываюсь от стражи и слежки,
то себя заключаю в тюрьму –
и смотрю на свободу с усмешкой,
то в горячей кровинке родства
отражаюсь, как в зеркале чистом;
то разорванный в хаосе мглистом
я витаю, как сам Сатана.
***
Я весь на швах противоречий
пришел в ваш мир из страшной сечи;
клещами правды за язык
я там тянуть себя привык
и овладел, как взломщик ломом,
метафорическим приемом,
чтоб черепа своих друзей
вскрывать, как дверь в пустой музей --
и золотые экспонаты
вносить в высокие палаты.
Но вообще я не уверен,
что жить в той плоскости намерен,
которой срезан, как лоза, -
а небо пьёт мои глаза.
Эти слова написаны поэтом в 1967 году.
Вдова литератора отметила, что печатался Евгений Шендрик в Ленинграде очень мало.
«В заводских газетах, в сельских изданиях. А как хотелось увидеть свои строчки в типографской краске! Спасало чувство юмора и самоиронии», - подчеркнула Галина Шендрик.
Она отметила, что начата работа по изданию второго посмертного сборника стихов, а всего на данный момент планируется издать три собрания сочинений поэта, который ушел из жизни 1 декабря 2016 года.
Читайте также: Мариупольский проект покоряет Европу (ФОТО).
